Егор Мостовщиков, основатель самиздата «Батенька, да вы трансформер»: «Ты пишешь в вакансии — мы ищем зелененький прямоугольничек, а тебе пишет красненький кружочек».
Егор Мостовщиков — репортер, закончил факультет журналистики МГУ, работал в изданиях «Новая Газета», «Русский Репортер», The New Times, был специальным корреспондентом Esquire, сотрудничал и публиковался в «Коммерсантъ», Forbes, «Афиша», «Большой город», SNC, GQ, The Village и других изданиях. В 2007 году основал самиздат «Батенька, да вы трансформер», с октября 2016 год по август 2017 год был главным редактором сайта проекта «Сноб». В июле 2016 года вместе с партнерами запустил медиаартель «Мамихлапинатана».
Приходится ли бывшим редакторам модных изданий искать работу и если да, то как?
Сложный вопрос. Вообще, я не планировал уходить из «Сноба»: весь год «Сноб» был у меня в приоритете. Своим ребятам из «Мамихлапинатаны», делами которой я занимался в свободное время, я это честно говорил — и все тут на меня сильно обижались. А когда я остался без «Сноба», Антон Ярош (сооснователь самиздата «Батенька, да вы трансформер» и медиаартели «Мамихлапинатана») просто забрал мою трудовую книжку и где-то спрятал ее.
Так что, выходит, работу я не ищу — планирую сконцентрироваться на делах нашей студии. Но вообще, думаю, бывшим главным редакторам приходится искать работу. Много изданий закрывается, много безработных, а вариантов, куда пойти, мало. Но как-то все вроде разбираются с этим.
Иногда люди, которые становятся главными редакторами, потом боятся — как будто бы стыдно и неклассно быть неглавным редактором, все остальное — будто спуск вниз. Я не нахожу в этом ничего страшного, любая работа прекрасна, а как она называется, это уже вопрос второй.
Как вы сейчас оцениваете результаты своей деятельности в «Снобе»?
Это грустный разговор, потому что то, что можно сейчас увидеть на сайте «Сноба» — моя недоделанная работа. Мне не дали ее закончить и это очень меня расстраивает. Я не люблю бросать работу на полпути. Там все еще идет переход на новый сайт — это сложная и долгая история, на которую я и еще два десятка профессионалов убили много сил. То, что мы видим сейчас, это примерно одна треть от всего, что было запланировано. Это была большая, крутая, интересная работа, ее было клево делать. Если проект перезапуска «Сноба» будет полностью реализован и собран, это будет оглушительная, дико интересная, красивая и завораживающая махина. Но будет ли он завершен — я не знаю.
Как можно было начать писать для «Сноба», пока вы были главным редактором?
Зависит от того, что значит «начать писать». Мы несколько раз объявляли, что ищем корреспондентов, перетряхивали по 200 резюме, высеивая одного-двух человек, которых брали на работу. Это долгий мучительный процесс, 99 процентов писем — бессмысленные. Ты пишешь в вакансии — мы ищем зелененький прямоугольничек, а тебе пишет красненький кружочек и говорит, вы знаете, я красненький кружочек и вообще живу на другом континенте и пишу стихи, но я бы очень хотел стать вашим корреспондентом. Это хорошо, я очень рад, но, к сожалению, нам нужен зелененький прямоугольничек — вот в чем трагедия жизни.
А какие нужно писать письма?
Я, наверное, ужасный работодатель, но я никогда не читаю резюме — у меня и своего резюме нету. Я смотрю на эти красивые файлы и не понимаю, что это и зачем. В бизнесе это, наверное, работает, но в журналистике это никому не нужно. Но первая часть писем из тех, что приходили к нам, — это резюме и обратный адрес. Вторая часть — красные кружочки хотят попробоваться на место зелененького квадратика. Третья — такой жанр эпистолярный, знаете, когда человек пишет пылкое письмо, показывает, какой он молодец, что набрался смелости и пишет: я то, что вам нужно, я испытаю судьбу и верю, что мы созданы друг для друга. Это потрясающе. Но, на самом деле, каждый редактор ждет от потенциального сотрудника лишь одно письмо: «Добрый день, я придумал десять тем для вашего издания. Чтобы написать эти тексты, я собираюсь слетать на Луну и поговорю с енотом-полоскуном, схожу вот сюда и посмотрю вот здесь. Первый текст я сдам через два дня, а второй — через пять». Все! А люди присылают примеры своих текстов. Но мне неинтересно читать примеры текстов, совсем, они все равно, скорее всего, меня расстроят. Я хочу понять, что вы вообще планируете делать у нас на работе, если вас возьмут.
Приведите пример такой идеи, такого человека, которому удалось, просто написав, зацепить вас.
Мне не приходит в голову какая-то конкретная идея сейчас, но могу рассказать, что в «Снобе» до сих пор работает прекрасный молодой юноша — корреспондент по имени Александр Косован. Это катастрофически стрессоустойчивый человек, он не только переживет ядерный взрыв, но еще и возьмет у него комментарий. Он написал в редакцию письмо как раз такое: «Здравствуйте, я Саша, я хочу у вас работать». И Саша предложил много тем и сказал, что сдаст текст через 5 дней. Его никто не просил ничего писать, но Саша прислал все, как обещал. Это подкупило, и Саша пришел постажироваться и пописать тексты. А через месяц Сашу взяли в штат, потому что Саша сидел на работе, его нельзя было оттуда выгнать, сидел и работал — вот в общем и все, весь секрет. Не надо никаких гениальных идей, гениальных навыков. Все, что нужно — соблюдение сроков, грамотная речь и четкое мышление, но такое сочетание, как ни удивительно, большая редкость.
Как вы справляетесь с потоком писем? Как относитесь к редакторской практике отвечать на письма только в случае своей заинтересованности (вне зависимости от того, написал ли это письмо знакомый или незнакомый человек)?
Я понимаю, о чем вы говорите. Могу говорить только за себя: на все, что падает в мой ящик, только если это не совсем уж обезличенное приглашение на мероприятие там какое-нибудь, я всегда отвечаю. Даже когда мне пришло 200 резюме, когда я искал сотрудников в «Сноб», я всем отвечал, даже если это был совсем не вариант для нас. Просто потому что мне кажется, что это правильно. Если говорить про редакционный ящик, куда падает лютое количество всего, там, конечно, не было просто физически возможности на все отвечать — и это распространенная история. Просто у редакции нет такого человека, который бы разгребал входящую почту. Возможно, это большая ошибка, так как это важная вещь, из которой можно вытащить много пользы. Вот в «Батеньке» мы читаем все, что нам присылают, и стараемся отвечать. Мы всегда в поисках авторов. Так что можно предлагать темы или просто узнать, какие у нас исследования планируются, и предложить по ним какие-то идеи, а там, зацепившись с самиздатом, можно и до всего остального добраться — у нас сейчас большая часть команды состоит из людей, которые когда-то были читателями самиздата, а потом написали письмо в редакцию.
А что такое идеальный текст для «Батеньки»?
Он состоит из нескольких элементов. Элемент первый — в тексте прослеживается какая-либо трансформация, что-то поменялось, какая-то вещь была чем-то одним, а стала чем-то другим — это может быть как трансформация целого явления на протяжении всей истории, так и что-то маленькое, локальное. Второй важный фактор — это живой текст, то есть человек оторвал задницу, вышел и пошел смотреть на мир вокруг. Это очень важно и тоже большая редкость почему-то. Но это и есть журналистика — ты идешь и ищешь. Следующий важный момент — текст должен быть написан с одной стороны легко и интересно, с другой — все строго, у нас есть очень четкий редакционный гайдлайн: никакого осуждения, никакой предвзятости. Ты идешь к Никите Джигурде и говоришь с ним не как с умалишенным, как принято у медиа, а абсолютно серьезно, справляешься, как у него дела и пытаешься понять, в чем его мотивация, чего он вообще хочет и что делает. Это метод всегда творит чудеса. Еще одна важная штука: мы любим показывать, что это конкретное локальное явление — часть какой-то очень большой картинки. Например, у тебя есть история какого-то человека, который хотел покончить жизнь самоубийством, и ты также рассказываешь, что в год таких попыток происходит два миллиона.
Постоянное перемещение между этими уровнями, умение посмотреть, прислушаться, не выносить при этом оценочных суждений, изучать большое через маленькое и маленькое через большое — это то, что мы делаем. Например, Карина Абдусаламова, наш связной в Мексике, и ее материал, сделанный в рамках нашего исследования про суицид. Она отправилась изучать культ святой смерти в Мексике. Это и написано очень живо, и общается она с конкретными людьми в конкретном месте, и там есть цифры, показывающие, что этот культ постепенно захватывает всю Мексику и переходит в американскую масскультуру, попадает в сериалы типа Breaking Bad и так далее. Для меня это пример идеального текста. Идеальные тексты для самиздата умеют писать, например, спецкоры самиздата Петя Маняхин и Юлия Дудкина, они владеют этим умением — смешивать элементы и получать нечто новое.
Что представляет собой ваш новый проект «Мамихлапинатана» и для чего он нужен?
Наш проект на самом деле существует уже год, просто мы только сейчас решили объявить о нем громко. Медиаартель «Мамихлапинатана» создает медиа и состоит из двух частей. Первая — это собственные издания: самиздат «Батенька, да вы трансформер» и новостной портал Breaking Mad; вторая — это работа над запуском еще нескольких новых изданий и медиа «под ключ» для коммерческих брендов.
История такая: наш самиздат «Батенька, да вы трансформер» был запущен три года назад без каких-либо инвестиций и вообще без какого-либо участия крупного и малого бизнеса, за исключением каких-то смешных карманных средств, моих и Антона Яроша. Даже если ты делаешь издание, в котором ты не платишь никому, включая себя, зарплату, это все равно требует денег, потому что каждый день перед тобой встает необходимость трат: ты постоянно обрастаешь новыми услугами, сервисами, за которые нужно платить, техническая платформа, хостинг — и так далее. А если ты еще и журналистику хочешь делать, то тебе нужны деньги минимум на командировки, чтобы куда-то ездить, смотреть, писать и прочее.
И сколько нужно денег?
Невозможно ответить точно, но год назад мы считали, что в целом в «Батеньке» мы все сделали работы на миллионы и миллионы рублей. Наш самиздат никогда не иллюстрируется покупными стоковыми картинками или картинками агентств — это все всегда нарисовано специально для нас и стоит дорого обычно. Мы выпускаем по 2-3 больших текста каждый будний день, существуем три года, «Батенька» оброс достаточно большой преданной аудиторией, самиздат ездит в командировки, экспедиции и никогда не имеет никаких денег за душой — это единственное подобное издание в стране. Что делать в таком случае? Где брать на это все дело деньги? В медиа зарабатывать очень сложно и с каждым годом будет становиться все сложнее.
Сегодня, чтобы содержать медиа, есть несколько вариантов. Первый — быть прибыльным с помощью подписки, будь это Repablic, или The Information, или De Correspondent. Второй вариант — рекламная модель, которая подразумевает большой охват и большую аудиторию. Третий вариант — существовать исключительно на чьи-то инвестиции, бездумно их тратить и не ставить себе даже задачи зарабатывать, ведь ваша единственная задача — просто создавать красоту. Есть вариант, когда вы смешиваете все три эти модели. И, собственно, есть вариант, когда вы понимаете, что никто в этом мире уже вам не поможет — тогда вы придумываете себе какой-то другой источник заработка.
Люди, которые годами делают самиздат, хотели бы иметь возможность заниматься им постоянно, чтобы это было их основной работой. И мы решили, что в таком случае мы должны придумать себе какой-то бизнес, который будет нас кормить. В этой сфере тоже есть разные варианты. Мы решили запустить контент-студию, которая занимается разработкой медиа для бизнеса и брендов. То есть когда какой-то бизнес разрастается, обрастает аудиторией и понимает, что он хочет собирать аудиторию на своей собственной площадке и общаться с ней напрямую, а не через рекламу в медиа.
Как это сделать? Копирайтинговые и рекламные агентства тут не помогут, потому что они решают вообще другие задачи, пишут шаблонные тексты, ориентированные не на людей, а на поисковые машины или модные фестивали. За 3 года существования «Батеньки» мы собрали армию журналистов, редакторов, писателей, команду художников, у нас есть специалисты по видео, фото, анимации, монтажу, звуку — все, что угодно. Поэтому «Мамихлапинатана» — это полноценный бизнес, и в обязанности занятых в нем людей входит в том числе делать наши собственные издания, которые пока что ничего не зарабатывают.
И можно прийти к вам и заказать свое собственное медиа на любую тему?
Да, к нам можно прийти и сказать — у меня есть, например, клиника, я не хочу писать рекламные тексты о том, что это хорошая клиника, я хочу, чтобы люди читали, как важно следить за своим здоровьем, чтобы они узнавали на моем ресурсе что-то полезное и больше обращались к профессиональным врачам, а не занимались самолечением и не сидели голой жопой на раскаленном кирпиче, чтобы вылечить простатит (это реальный случай, и таких каждый день происходит десятки). Но я не знаю, как это сделать. Ну а мы можем придумать редакционную политику, сформировать команду, запустить и вести это медиа.
Источник: Russiajob.net - работа где платят каждый день
И традиционный вопрос: есть ли книги и фильмы, которые помогли вам лучше понять суть работы в современной журналистике?
Я пытаюсь сейчас придумать хоть одну причину не назвать фильм Дэнни Бойла «Пекло», хотя он не имеет никакого отношения к журналистике, но в нем все как в медиа: там просто отъехавшая толпа летит в космос перезагружать солнце с помощью ядерной боеголовки, все сходят с ума, режут друг друга и умирают все к чертовой матери — очень красивый фильм, очень люблю его и всем советую.